Уездные чиновники в отличие от губернских занимали свой пост пожизненно, при их назначении главное внимание уделялось наследственному положению.
Жизнь и быт господствующего класса VIII в., в особенности столичной аристократии, изучены японскими историками достаточно подробно на основе документов, сведений официальных историй и художественной литературы. Правда, в источниках нет подробных описаний имущественного положения знати в VIII в., но о нем можно составить представление по отдельным, разрозненным фактам. Родовая аристократия (кидзоку) получала земли, бенефиции, разного рода выплаты за службу, пользуясь при этом налоговыми и иными льготами, владела домами, храмами и весьма большим числом рабов.
Правом на бенефиции пользовались принцы и высшие чиновники 1—3-го рангов, получавшие все три вида натуральной ренты (со, тё, ё) с определенного числа крестьянских дворов. Чиновникам 4—5-го рангов вместо бенефиций выдавалось пожизненное ранговое жалованье (ироку) шелком, шелковой ватой и полотном. Остальные представители столичной знати, имевшие ранги от 6-го и ниже, правом на это жалованье не пользовались. Однако часто они были родственниками высшей знати: сыновьями и внуками чиновников до 3-го ранга и сыновьями чиновников 4—5-го рангов; поступая на службу, они автоматически получали ранги на 3—4 ступени ниже отцовского. Кроме того, все чиновники дважды в год — в первой декаде 2-го и 8-го месяцев — получали сезонное жалованье (кироку) при условии, что в минувшем полугодии они прослужили не менее 120 дней. Это право распространялось и на тех, кто имел ранг, но не имел должности (санъи): в этом случае вместо службы они должны были с раннего утра до полудня присутствовать в департаменте церемоний и чинов (сикибусё), ведавшем назначением и перемещением чиновников. Доход от ранговых и должностных земель и бенефиций давал чиновникам высших рангов более 6 тыс. коку (1080 тыс. л) риса в год.
Налоговые льготы столичной знати тоже были весьма значительны и зависели от ранга и социального положения. Чиновники до 3-го ранга, а также их отцы, деды, братья, сыновья и внуки, чиновники 4—5-го рангов и их сыновья освобождались от всех видов налогов, кроме зернового. Остальные чиновники, дворцовая охрана и обслуживающий персонал государственных учреждений освобождались от отработочной повинности. При этом привилегии аристократии не ограничивались налоговым иммунитетом. Установленные «Тайхо рицурё» пять видов наказания за преступления распространялись на эксплуатируемые классы и слои населения; аристократ же наказывался лишением должности и ранга, а его родственники — отец, мать, жена, дети — могли откупиться медью в количестве, зависящем от тяжести преступления.
Столичная знать владела также родовыми храмами, а храмы, в свою очередь, — землями. Почин положила жена одного из руководителей переворота 645 г., Фудзивара-но Каматари, решившая после его смерти, в 669 г., превратить один из домов в буддийский храм. Строительство этого храма, Кофукудзи, было завершено в VIII в. Другой аристократ, один из составителей «Тайхо рицурё», Симоцукэ-но Комаро, владел родовым храмом Симоцукэнодзи. О богатстве Комаро свидетельствует также случай его обращения к императору с просьбой разрешить ему освободить 600 рабов. Кроме рабов чиновникам до 5-го ранга предоставлялись слуги и телохранители, а принцам — пажи из числа сыновей и братьев чиновников низших рангов.
Почти все представители столичной знати несколько раз в течение жизни командировались на 2—3 года (по закону — на 4— 6 лет) в провинции, на должности губернаторов (куни-но цукаса, куни-но ками), вице-губернаторов (сукэ) и других чиновников губернаторских управлений. Служба в провинциях давала столичной знати дополнительные возможности для обогащения за счет обработки пустовавших земель и усиления эксплуатации крестьянства. В первые десятилетия VIII в. среди этого слоя знати были и чиновники, стремившиеся строго следовать «Тайхо рицурё» и препятствовать росту частнофеодальной собственности. К их числу относился, например, один из составителей этого свода, а затем губернатор провинций Этиго и Биго (на о-ве Кюсю) Митино Обитона, активно проводивший государственную политику поощрения земледелия. В этих целях он настойчиво привлекал крестьян к расширению заливных полей и созданию искусственных озер, но всемерно сопротивлялся захвату освоенных целинных земель столичной и местной знатью и храмами. Этим же отмечена деятельность Фудзивара-но Мутимаро на посту губернатора провинции Оми в 716 г..
К местной знати (кодзоку) относились начальники уездов (гундзи) и другие уездные чиновники (гэкан) и их родственники. По «Тайхо рицурё», уезды в зависимости от числа деревень делились на пять категорий. Для местной знати существовала своя система рангов (гайи).
Уездные чиновники в отличие от губернских занимали свой пост пожизненно, при их назначении главное внимание уделялось наследственному положению. В VIII в. это были еще главным образом потомки бывших куни-но мияцуко, управлявших до реформ VII в. теми же территориями. Общественное положение уездных чиновников было ниже, чем губернских, но имущественное — в ряде случаев выше. По закону о церемониале уездный чиновник, встретив по дороге любого губернского чиновника, даже самого низшего по должности и рангу, обязан был сойти с лошади и приветствовать его. Должностные же наделы начальников уездов (6 тё, т. е. 6,3 га) значительно превышали наделы губернаторов (максимум — 2 тё 6 тан — 2,73 га). Вице-начальник уезда получал 4 тё (4,2 га), остальные уездные чиновники — по 2 тё (2,1 га) земли.
Разумеется, владения и имущество губернаторов далеко не ограничивались должностными землями, а уездные чиновники не получали сезонного жалованья, но последние имели возможность обогащаться за счет крестьян и, кроме того, владели рабами, на которых выдавался надел и которые работали на должностных полях.
Закон гарантировал местной знати ряд привилегий. В частности, сыновья и младшие братья уездных чиновников имели право на обучение в провинциальных школах (кокугаку), существовавших во всех провинциях, за исключением центральных (Кидай). Принимали в эти школы в 13—16-летнем возрасте, обучение длилось до девяти лет. Успешно учившиеся и желавшие продолжить образование молодые люди отправлялись в столицу, сдавали экзамен в департаменте церемоний и чинов и в зависимости от его результата могли быть зачислены в столичную высшую школу (дайгаку). Тем же, кто по окончании провинциальной школы хотел сразу поступить на службу, после сдачи экзамена в столице присваивался чиновничий ранг.
Другой привилегией сыновей и младших братьев уездных чиновников, прежде всего начальников уездов, была служба в дворцовой охране. Сначала это была повинность, превратившаяся, по мнению Киси Тосио, в привилегию благодаря выгодности положения охранников (хёэ). Обязательным условием для вступления в эту должность было умение хорошо стрелять из лука и ездить верхом. В каждом из двух управлений дворцовой охраны (хёэфу) служило примерно по 400 человек. Из одного уезда туда посылали обычно одного человека: в дворцовой охране служили также старшие сыновья столичных чиновников низших рангов — от 6-го до 8-го. Охранники получали сезонное жалованье и ранги.
Дочерей и сестер начальников и вице-начальников уездов также посылали на службу — во дворец на должность, называвшуюся «унэмэ». Обычно из 2/3 уездов на службу во дворец посылали мужчин, а из 1/3 — женщин. Последние были прикреплены к управлению обслуживания императора (тономори-но цу-каса) при департаменте дворцового хозяйства (кунайсё); их обязанностью было прислуживать императору во время обеда во дворце императрицы. Унэмэ должны были обладать хорошими внешними данными; посягать на их честь строго запрещалось. Жениться на них было трудно; их мужьями, как правило, становились столичные аристократы. Хотя должность унэмэ была одной из низших при дворе, среди них встречались женщины, дослужившиеся до 4-го и даже 3-го ранга, дававшего право на высокий пост в правительстве. Правда, на практике женщины не занимали правительственных должностей.
Положение уездных чиновников во многом зависело от губернаторов провинций, в компетенцию которых входили назначение начальников уездов и оценка их деятельности. Ежегодно губернаторы обязаны были объезжать все уезды и определять результативность деятельности местной администрации. Соответствующие доклады посылались в департамент церемоний и чинов, и хотя начальники уездов назначались пожизненно, низкая оценка их деятельности влекла за собой отстранение от службы. Критерии оценок были разработаны в 712 г.. Нередко, однако, губернаторы по собственному произволу смещали начальников уездов и назначали на эти должности угодных им лиц. От губернаторов зависели также прием родственников уездных чиновников в провинциальные школы, аттестация их в конце учебного года по результатам экзаменов, назначение в дворцовую охрану и выбор унэмэ.
Рассмотренное выше положение классов и слоев японского общества позволяет заключить, что естественный процесс феодализации, вызвавший к жизни политику поощрения земледелия, привел к усилению имущественного и социального неравенства, углублению пропасти между знатью и крестьянством. Социально-экономическая роль крестьянства в VIII в. возросла, усилилась его эксплуатация, обострились социальные противоречия. Труд прикрепленного к земле крестьянина в лучшем случае давал ему возможность как-то прокормиться, результатами же его труда пользовался господствующий класс. Земля формально принадлежала государству в лице императора, но доходы от ее обработки распределялись среди знати, феодалов.
Эксплуатация крестьянского труда дала знати имущество и свободное время — условия, необходимые для литературного творчества, удовлетворения эстетических потребностей, развития культуры в целом.