О том, каким предстает этот чувственный мир в буддизме, наглядно показывает широко распространенная в ламаизме картина религиозного содержания, так называемое «сансариин-хурдэ», т. е. «колесо сансары». Эту картину можно было встретить в каждом дацане и она служила ламам основным наглядным пособием при разъяснении верующим сущности буддийского вероучения.

«Сансариин-хурдэ» — сложная композиция. Наиболее ранний известный науке экземпляр принадлежит Государственному Эрмитажу. Он был обнаружен известным русским путешественником П. К. Козловым при раскопках мертвого города «Хара-хото», погребенного в песках гобийской пустыни, и датируется X—XI вв. н. э. Еще в 20-х годах нашего столетия ламы-художники бурятских дацанов изготовляли «сансариин-хурдэ», обычно расписывая красками сделанный предварительно на загрунтованном холсте ксилографический отпечаток. При довольно большом разнообразии деталей основная композиция поздних изображений «сансариин-хурдэ» всегда одинакова. Последователи буддизма приписывают создание картины самому Будде. Согласно легенде, один из учеников Будды — Маудгальяяна (монгольское Молонтойн), разыскивая свою умершую мать, посетил в сопровождении монаха Шарипутры последовательно все царства мира, в которых она перерождалась. При этом он ознакомился с царством людей, царством тенгриев (богов), асуров (демонов), животных, обитателей ада и фантастических человекоподобных существ — биритов.

Легенда гласит, что, совершив свое путешествие и побывав при этом во всех двадцати отделах ада, Молонтойн и Шарипутра вернулись в общину и рассказали о том, что они повидали. Будда повелел им нарисовать виденное в каждом царстве и разместить рисунки на пяти сторонах цилиндра, стоявшего у дверей его дома. Поворачивая цилиндр, можно было наглядно представить учение Будды о чувственном мире.

На традиционном рисунке огромный страшный дух — мангус (он изображается в виде человека с чудовищными формами тела, выпученными глазами, свирепыми клыками, с кожей черного или красного цвета), слуга владыки смерти, держит в зубах и когтях большой круг, символизирующий сансару. В центре круга — небольшое круглое поле, в котором сплелись тела змеи, петуха и свиньи. Это — символы тех сил, которые вызывают неизбежные страдания: злобы, сладострастия (в смысле всякой привязанности к жизни) и невежества (в смысле незнания пути к спасению).

Вокруг центрального поля расположено пять секторов, соответствующих возможным в сансаре формам перерождения. При этом ад помещается всегда внизу, а миры людей и небожителей — в верхней части круга.

Правый верхний сектор занят миром людей. Это «вся земля» в тех пределах, которыми она ограничена в представлении правоверных буддистов: Индия, обозначенная проповедующим монахом и белым слоном; Китай (часть «великой стены»); Тибет (дворец далай-ламы в Лхассе); Монголия (юрты, верблюды). На изготовленных в Бурятии экземплярах помещается и Россия — вернее, Бурятия, обозначенная русской избой, пахарем, поездом. В экземплярах, изготовленных в более позднее время, изображаются даже самолеты и школы с красным флагом. По нижнему краю этого сектора расположены фигуры, символизирующие человеческие страдания: рожающая женщина, старик, мертвец и больной. Слева вверху такой же величины сектор занимают находящиеся в вечной вражде друг с другом тенгрии и асуры. Они мечут друг в друга копья и стрелы.

Справа и слева расположены секторы животных и «биритов». Животные терзают друг друга, сильные пожирают слабых. Еще хуже приходится биритам. Это — несчастные человекоподобные существа, страшно худые, но с огромными головами и раздутыми животами. У каждого широко раскрыт рот, из которого вырываются языки пламени. Страдания биритов состоят в непрерывном голоде. У одних узкое — не шире соломинки — горло, которое не дает возможности проглотить пищу; у других пищу пожирает вырывающееся изо рта пламя. Только в обществе, где голод — постоянный удел подавляющей части людей, религиозная фантазия могла породить подобные картины.

Земной суд, земные пытки и казни нашли отражение в представлении об аде, изображенном в нижнем секторе круга. Посередине на престоле сидит сам владыка смерти и ада — Эрликхан (санскритское — Яма). Заметим, что Яма в брахманизме — главный противник Брахмы, был воспринят буддизмом и постепенно превратился в этой религии в бога смерти Мару. В период своей «последней земной жизни» Будда, согласно легенде, вел борьбу с Марой. В руках Эрликхана зеркало, отражающее добрые и злые дела каждого человека. Перед престолом души, отчитывающиеся в своих земных делах. Тут же два духа — учетчики добрых и злых дел человека. Они высыпают из мешков одновременно с рассказом «подсудимого» о своей жизни черные и белые кружки — символы его деяний. Кружки эти тут же взвешиваются на специальных весах.

Сами мучения происходят (по различным вариантам «сансариин-хурдэ») в 16, 19 или 20 отделениях ада, где для грешников уготованы изощренные пытки. В отделении «постоянно исцеляющихся» черти прокалывают грешников пиками, но раны быстро заживают, и истязания продолжаются. В «аду черных линий» тела грешников распиливают по предварительно нанесенным на них линиям. Становясь все горячее, ады доходят до «страшного, в котором не знают успокоения»,— это море огня. Не менее ужасны и холодные ады, где имеются отделения «накожных прыщей», «лопающихся накожных прыщей», «ад скрежещущих зубами» и т. д. В последнем холодном аду грешников сажают на кол, их тела раздирают на части, вбивают в них гвозди и т. д. и т. п.

Размеры «сансариин-хурдэ» обычно не позволяют художнику изобразить все адские мучения достаточно подробно и наглядно. Поэтому нередко можно встретить отдельную серию рисунков, повествующих о блуждании Молонтойна по преисподней. Весь набор средневековых пыток изображен с натуралистической точностью. Тут и истязание зажатого в колодки несчастного, и массовая варка грешников в котлах, и распиливание тел, стиснутых между двумя бревнами, и избиение огромными гирями подвешенного за ребро.

Однако значение «сансариин-хурдэ» не ограничивается лишь констатацией факта страдания, господствующего среди всех «шести классов живых существ», и демонстрацией печальных последствий, которые вызываются неведением и грехами. «Сансариин-хурдэ» разъясняет и самый процесс непреложного закона перерождения в его буддийском понимании. Этому служат изображения «двенадцати нидан», т. е. этапов, на которые распадается жизнь каждого отдельного живого существа. Двенадцать нидан охватывают три следующие друг за другом жизни, причем этапы, на которые этот процесс бытия распадается, символически изображены на твердо установленных для каждого из них рисунках. Для буддиста вера в перерождения не требует доказательств, а принимается как данное, ибо она была свойственна почти всем религиозным системам Индии.

Рисунки, символизирующие ниданы, расположены по широкому ободу, охватывающему снаружи основной круг «колеса».

Прошедшая жизнь представлена двумя ниданами. Первая изображается в виде слепой старухи, не знающей, куда она идет. Это — символ «омраченности» (авидья), констатация факта зависимости от страстей, стремления к жизни, наличия того заблуждения ума, которое делает неизбежным новое перерождение. Вторая нидана символизируется изображением горшечника за изготовлением сосуда. Это — «содеянное» (санскара или карма). Понятие кармы играет в мировоззрении буддизма важную роль. Под кармой подразумевается некая сила, определяющая конкретную форму нового перерождения. Сама эта сила порождена итогом всех поступков, мыслей, чувств, привязанностей человека во всех его предыдущих перерождениях. Совершенное человеком определяет конкретную форму нового перерождения, аналогично тому, как руки мастера придают горшку определенную форму.

Настоящая (данная) жизнь передана восемью ниданами. Первая нидана — обезьяна, рвущая плоды с дерева, — символ «сознания» (виджняна), вернее лишь первого момента новой жизни, которая, согласно буддийским представлениям, начинается с пробуждения сознания. Однако на данном этапе сознание пока «чисто»: элементы его не приняли определенную комбинацию, сознание бессодержательно, не оформлено, «как ум обезьяны».

Вторая и третья ниданы «настоящей жизни» протекают в период эмбрионального развития человека. Эмбрион переживаний еще не имеет, но все элементы «чувственного» и «психического» в нем уже подготовлены. Постепенно складываются и «шесть баз», служащих «органами чувств», точнее «актами ощущения» — зрение, слух, обоняние, осязание, вкус и «манас», под которым понимается «сознание предыдущего момента». Символы — человек в лодке и дом с заколоченными окнами.

Следующий этап начинается в конце эмбрионального развития и длится два года после рождения ребенка. Называется эта нидана «соприкосновение» (спарша) и символизируется обнимающимися мужчиной и женщиной. Считается, что еще в утробе матери ребенок начинает видеть и слышать, т. е. элементы чувства «соприкасаются» с сознанием. Но приятных или неприятных эмоций еще не возникает. Далее приходит нидана «чувство» (ведана), т. е. сознательное переживание приятного, неприятного, безразличного, эмоциональная область сознания.

Ведану символизирует изображение человека, в глаз которого попала стрела.

«Чувство» вырастает в «вожделение» (тришна), которое появляется в возрасте полового созревания и воплощено на «сансариин-хурдэ» в виде человека с чашей вина.

«Стремление» (упадана) — нидана, соответствующая всестороннему формированию взрослого человека, когда у него складываются определенные жизненные интересы и привязанности. На рисунке — человек, рвущий с дерева плоды. Все элементы вступили в контакт, сознание сформировано полностью.

«Бава», т. е. жизнь, — последняя нидана данного существования человека. Это расцвет его жизнедеятельности, упадок ее, старение и смерть. Человек все глубже захватывается вихрем бытия, его сознание все больше омрачается привязанностью к жизни. Этим определяется и новое его перерождение, к которому он ерейдет после смерти из некоторого «промежуточного состояния». Символ бавы — курица, высиживающая яйца.

Будущая жизнь охватывается двумя ниданами — «рождением» (джати) и «старостью и смертью» (джара-марана). Первая символизируется изображением рожающей женщины, вторая — фигурой слепого старика, еле держащегося на ногах. Рождение — это появление нового сознания, а старость и смерть — вся жизнь, так как «старение» начинается с момента рождения, а новая жизнь опять порождает стремления н желания, вызывающие новое перерождение. И так без конца.

Естественно возникают два вопроса. Зачем понадобилось буддизму разбивать на этапы хорошо известные периоды человеческой жизни? Есть ли все же какая-то надежда на прекращение движения «колеса жизни», неумолимо несущего новые и новые страдания? Ответы на оба эти вопроса связаны друг с другом, так как анализ «двенадцатичленной формулы бытия» вводит нас в одно из важнейших положений учения буддизма — в догмат об иллюзорности сансары.