Без рубрики

Анналы Японии — Нихон Сёки

Нихон Сёки 日本書紀 («Нихонги» 日本紀) — «Анналы Японии», мифологическо-летописный свод в 30 свитках, составлен на китайском языке в 720 г. группой придворных авторов под руководством принца крови Тонэри (сын императора Тэмму, 672—686) в правление императрицы Гэнсё (715-724).

 

Структура текста — деление на «эру богов» (2 свитка) и «эру императоров» (28 свитков) — та же. что и в «Кодзики». Главная идеологическая задача — обоснование легитимности правящего рода и существующей социальной иерархии — также не претерпела кардинальных изменений. Способы обоснования — установление родственных связей между синтоистскими богами (т.е. формирование синтоистского пантеона), создание генеалогических связей и возведение происхождения отдельных родов к божествам (установление контроля над сакральным прошлым) — остались прежними. Таким образом, оба памятника в своих главных чертах отражают одну и ту же картину мира, имевшуюся в придворных кругах тогдашней Японии.

Оба памятника были призваны обеспечить единство и культурно-политическую гомогенность ранне-японского государства. Тем не менее, в отличие от «Кодзики», текст «Нихонги — Анналы Японии» был широко известен и активно использовался в придворной жизни, его знание было необходимым условием социализации аристократии и высшего чиновничества. При дворе регулярно проводились лекции, посвященные «Анналам Японии». Свод «Анналы Японии» был признан в качестве первой официальной хроники Японии, именно от него отталкивались составители следующих государственных летописей и исторических сочинений. Высокий статус текста «Анналы Японии» подчеркивается тем, что в его составлении принимал участие член императорской фамилии. Некоторые ранние списки «Нихонги — Анналы Японии» включают в себя только первые два свитка, что свидетельствует о повышенном внимании именно к синтоистской (мифологической) составляющей «Нихонги — Анналы Японии».

Главные отличия от «Кодзики», которые позволили « Нихон Сёки» выполнить свою идеологическую и информационную функцию, сводятся к следующему:

1. «Кодзики» воспроизводит раннюю политическую структуру с превалированием древних родов (прежде всего, Оотомо) и не отражает возросшей роли могущественного рода Фудзивара (ответвление старинного жреческого рода Накатоми), «новой» служилой знати вообще, в составе которой появилось немало выходцев из Кореи и Китая. В связи с этим повествование в «Нихонги — Анналы Японии» доводится до 697 г. (окончание правления императрицы Дзито, 690—697), события недавнего времени охарактеризованы несравненно полнее, чем в «Кодзики».

2. Стремясь к окончательной унификации, повествование «Кодзики» содержит только один вариант мифа, что оказалось неприемлемым для политической элиты, поскольку в реальном информационном обороте находилось несколько версий одного и того же мифа — у разных родов они могли быть не совсем одинаковыми. В связи с этим «Нихон Сёки» приводит несколько вариантов одних и тех же мифов, т.е. учитывает интересы более широкого аристократического слоя.

3. В религиозном аспекте «Кодзики» отражает исключительно синтоистские ценности и не уделяет никакого внимания буддизму, который ко времени составления «Нихон Сёки» превратился в одну из основных составляющих общегосударственной идеологии, «Нихон Сёки» уделяет буддизму достаточно большое внимание. Аналогичная картина наблюдается и по отношению к конфуцианству.

4. Сам текст «Нихон Сёки» и описываемые им реалии в гораздо большей степени отражают влияние китайской культуры (конфуцианство, даосизм), на которую в то время в значительной степени стала ориентироваться японская элита. Достаточно подробно описан и процесс «модернизации» Японии, строительство государственного организма в соответствии с китайскими образцами. В то же самое время хорошо видно и противопоставление Японии Китаю, нежелание японцев признать его своим сюзереном.

Таким образом, текст «Кодзики» в недостаточной степени учитывал культурные реалии современного общества, расстановку сил внутри правящей элиты, что и послужило побудительным мотивом для составления « Нихон Сёки» всего через восемь лет после появления «Кодзики».

Авторитет «Нихонги — Анналы Японии» в японской культуре был чрезвычайно высок на всем протяжении японской истории. Текст «Нихонги» неоднократно комментировался на всем протяжении средневековья. Он широко использовался государственной пропагандой и в XX в. в качестве программного документа, вера в который считалась обязательной в условиях существования тоталитарного государства. Еще в 1942 г. известный историк Цуда Сокити (1873—1961) был привлечен к судебной ответственности за высказанные им сомнения относительно некоторых сведений, сообщаемых «Нихонги — Анналы Японии». В настоящее время, наряду с «Кодзики», текст «Анналы Японии» служит одним из основных источников для реконструкции государственных институтов и всего комплекса идей, связанных с функционированием раннеяпонской государственности и синтоизма как его составной части.